06.09.2012 г.
10:02

---------------- Кабинет Зельеварения

В холл второго этажа они вышли легко - кабинет зельеварения находился именно на втором этаже. На лавочках вокруг белой мраморной статуи почти никого не было. К лучшему. Можно хоть немного спокойно поговорить. Облюбовав одну из дальних лавочек, но ту, с которой было видно морду крылатой лошади, а не хвост, девочка села, борясь с желанием далеко вытянуть затекшие ноги. Но такие вольности хорошо воспитанная девушка на людях себе точно не позволит.
-Еще один урок и свобода хоть на полчаса, - вздохнула третьекурсница, - Древние Руны я сделала, но слишком устала от практически полного отсутствия свободного времени. Хотя мне сегодня еще петь. Будет чудо, если нас не закидают помидорами. Вчерашняя репетиция была ужасна. Разве что уроки этикета нас спасут. Там непременно объяснят, что негоже закидывать хористов овощами и яйцами - они поют, как умеют.
Вспомрная их вчерашний кошаче-лягушачий концерт из-за пока не обретенной согласованности, мадемуазель Лолишон стыдливо прикрыла глаза.

06.09.2012г, 10:02

---------------> Кабинет Зельеварения

В самом деле, хорошо, что Рун сегодня не будет. Вчера Билл вернулся от священника настолько вымотанным, что даже мыслей не было делать уроки. Тем неожиданнее был разговор о домашних заданиях и столь нелюбимом обоими мальчишками этикете.
- Да уж, времени совсем нет. Такими темпами не видать нам выхода наружу, останемся как первоклашки уроки делать. Я за Руны даже не брался, сегодня с утра немного написал по этикету, и всё. У Моралеса мы чуть ли не за полночь вчера просидели. И это ещё у меня отработок не было, и то не успел почти ничего.
Мальчик перевел дух. Говорить о том, что именно там было, казалось слишком личным, они ведь лазали по его воспоминаниям и ещё кучу всего делали.
- Думоотвод там был. Очень интересная штуковина оказалась. Туда можно положить воспоминание, а потом сунуть нос и посмотреть, как это было, со стороны, как кино прямо. Вот мы несколько часов смотрели с ним... Ты сам выбираешь, что смотреть. Но это может быть тяжело эмоционально. А ты с этичкой осторожнее, она у нас декан все-таки. Но да, она уж очень вредная, прямо как мадам Деласси, только помоложе.
Билл повернулся к Карин.
- А что, серьезно, вам петь, вот прямо как только пришли? Это в самом деле тяжело. Я точно не буду ничем кидаться. А что петь будете?
По песням можно будет предположить, что это будет за внеплановый сбор.

Амос был возмущен - ну и семейка, со всех сторон обложили его. Но про правила приличия промычал что-то невразумительное. Он желал от них вовсе избавиться. Но раз невозможно, то придется стать скользским как уж.
А вообще среди преподавателей есть те, что с Карин не родственники?
Было любопытно, как же подруга себя ощущает среди тех взрослых, которые ее так или иначе знают и могут все сообщить родителям. Преподаватели и так могут, но родственники - это особый случай. Так что мальчишка ей не завидовал.
А рассказ Билла, пусть и скупой, заинтересовал. Вечером поговорить не удалось - друг почти сразу ушел в спальню, оставив его наедине с учебниками и горой конфетных бумажек вокруг.
-Да, Билл, зачем Моралесу было нужно смотреть воспоминания?
Вопрос был непраздный. Ему же, выходит, тоже очень скоро это предстояло. Было немного не по себе от мысли, что кто-то будет копаться в его памяти.

Слова Билла про пол-Парижа родственников вызвали улыбку. Наивные представления - все гораздо сложнее. В разы сложнее.
-Бери выше, Билл, - слегка улыбнулась она, - Лолишоны состоят в относительно близком родстве с большинством старинных чародейских родов Франции, Испании и Португалии. Некоторые дальние родственники живут во франкоязычной Канаде. И часть в Италии. В Англии совсем немного - все-таки французы недолюбливают англичан, и это взаимно. Так что такие связи не приветствовались никогда. Только семейство Розье и Нотты нам родственники вроде бы, но все равно дальние. Если итальянцы лишь слегка раздражают французов, то англичане чуть ли не врагами считаются априори. Наверное, потому родители так и взбесились, когда мы с вами слишком близко сошлись. Они ведь никогда не возражали против дружбы с нечистокровными Жерменами. Если бы я вдруг собралась замуж за покойного Патрика, то был бы и разговор, а повседневное общение не было чем-то запретным. Я часто гостила в их доме, и они гостили у нас. И против магглорожденного Джесса они не возражали особенно. Он же француз все равно хоть и с примесью английской крови.
Упомянутые имена потерянных друзей заставили сердце екнуть и пожалеть, что она не свернула этот разговор. Все трое Жерменов там, куда все когда-нибудь придут, но никто туда не торопится, а с Джессом общение практически прекратилось в последний год - у того были какие-то проблемы в семье, из-за которых он изрядно замкнулся в себе. В глубине души девочка по нему скучала, особенно по его рыцарским манерам. Билл и Амос не умеют так ухаживать за девочками. у французов и англичан в этом плане совершенно разное воспитание.
Рассказ о встрече с профессором Моралесом ее заинтересовал. Карин всегда старались оберегать от жизненных бурь в семье, но все равно ребенка в неразбиваемый кокон не посадишь, чтобы уберечь от страданий. Тем более, если дети поневоле попадают в водоворот трагических событий, который взрослые не в силах остановить. Потому Карин не могла сказать, что ее душа не кровоточит. И все-таки показывать свои раны было неловко. Это она делала только у священника на исповеди.
-Мне как-то неловко будет многое показывать, - проговорила девочка смущенно, - Я и на исповеди-то умираю со стыда порой, хотя священник явно слышал нечто и похуже. А тут прямо показать да профессору - ужас...

Ткнув пальцем в небо, Билл оказался больше чем прав - и впрямь пол-мира в родстве. То, что французы недолюбливают англичан, было неожиданно, хотя в книгах по истории магии были какие-то отсылки к войнам между Англией и Францией. Но то, что это предубеждение фактически ставит Карин от них особняком, даже с её собственным опытом общения с ними, расстроило мальчика. Плакать было глупо, да и расстройство не того плана, чтобы прямо так и зареветь - никто же не умер. Впрочем, такие вещи можно обойти, если постараться. Упоминание Джесса напомнило ему виденное в зале Дурмстранга, где он был нормальным общительным парнем, а сейчас он ходил как тень, и на Белых Искусствах его просто не было. Что такого с ним произошло, Билл бросил выяснять ещё в прошлом году. А вот слово "священник" из уст Карин оказалось более важным. Реакция Амоса была слегка негативной, но это было понятно - мальчишки не плачут по-настоящему. Разве что ноют. Но поплакать всерьез - этого даже от Амоса Билл никогда не видел, либо не считал такие замыкания, какие у него бывали, плачем всерьез.
- А ведь профессор Моралес мне сказал, что он как раз священник. Он мне предложил угадать, кто он такой по профессии, я сказал "ученый", "учитель" и "психотерапевт" по очереди, оказалось, что он священник и всё вместе. А разговаривать с ним легко, если поймешь, что он в самом деле желает тебе добра, и как я его понимаю, настоящий светлый маг не может желать зла кому-либо.

То, что профессор священник, не порадовало и заставило поежиться. Амос всегда неловко себя чувствовал при общении с их приходским священником - тому только дай поговорить о том, как надо себя вести. Не хотелось очередного морализаторства. И призраки и страхи детства вновь подняли голову в душе.
-А ты уже когда-нибудь исповедовалась, Карин? - спросил вдруг мальчишка. В так называемую "тайну исповеди" он в глубине души не верил и вообще подозревал, что детская исповедь - это способ родителей через священника узнать о проделках ребенка. Если учителя все сообщают родителям, то почему священники должны вести себя иначе?

-Нет, я еще ни разу, - Амос смущенно опустил глаза, - Я отходил один год в воскресную школу, начал второй, и пришел отец, чтобы забрать меня к себе. А он не католик и вообще не верующий - верит в циркуляцию магической энергии через вселенский абсолют. Как-то так он сказал. И я больше не ходил в церковь и забыл почти все молитвы, которые успел выучить наизусть. И вот теперь подумал, не будет ли Моралес меня за это ругать? И еще я подумал...
Тут мальчишка отвел глаза и стал в подробностях изучать морду пегаса так, будто в первый раз ее увидел. Эта мысль бродила в нем уже некоторое время - с тех самых пор, как они с отцом поселились рядом с церковью Сен-Жак в Париже и, находясь дома, Амос постоянно слышал звон ее колоколов, которые напоминали его детство, что прошло рядом с постоянно отбивавшей четверти часа англиканской церквушкой.
-Я подумал, что, может, маме было бы приятно, если бы я довел дело до конца и принял Первое Причастие, пусть даже нам и не суждено больше увидеться...

Для Билла предмет исповеди был довольно далеким. Что это такое, он узнал только совсем недавно в разговоре с мадам Жермен, которая не занималась именно религиозным воспитанием, а только говорила про совесть, и тогда он почти пропустил это мимо ушей, запомнив только, что там говорят о том, что человек сделал плохого, и что этот разговор остается в тайне. Поэтому эту пару реплик малыш просто слушал, заинтересовавшись тем, что Карин уже исповедовалась. Сам он пока что ни в кого не верил, хотя и знал, что есть церковь, священники и вроде как в церкви верят в бога. Мадам была верующая, и ходила в церковь каждое воскресенье, но Билл не интересовался тем, что там происходит, зачем ей это и прочим. Теперь, когда в Шармбатоне появился настоящий священник, церковью придется хотя бы поинтересоваться - зачем ему там, в церкви, светлая магия? Упоминание Амосом "вселенского абсолюта" не вызвало дополнительного интереса - в конце концов, пусть верит во что угодно, хоть вообще ни во что, тем более, что в их деревне на веру вообще смотрели как на нечто настолько абстрактное, что можно было версить вообще во что угодно - в лесных духов, во всяких Одинов и других бессмертных, в то, что ничего потом не останется, в НЛО и привидений, и так далее. Однако, привидения действительно существуют, лесные духи, как выясняется, тоже, хотя они и не совсем духи, так что почему бы и не существовать Одину, НЛО или вселенскому абсолюту, в каком-либо виде?
В том, чтобы Амос поделился своими проблемами, его следовало поддержать. Профессор Моралес - человек, которому можно было доверять, в этом Билл был теперь уверен на все сто, даже такие сокровенные вещи, как потеря родителей и жизнь с этим. А ещё, малышу стало любопытно - понятие "воскресная школа" было каким-то непонятным, а Амосу нравилось туда ходить. Воскресенье для отдыха, а тут школа, а там учатся - что за отдых тогда, зачем, и почему там нравится?
- Да, спроси, в самом деле. Он все-таки ещё и психотерапевт, может, и впрямь подскажет что-то дельное. А скажи, что это за воскресная школа такая?

-И я ходила в такую школу, но у нас обязательно начинать с 5-6 лет, когда только-только читать начинаешь учиться, - вспомнила Карин, - Сначала один год группа для малышей, потом приготовительный класс, потом два года ходишь в тот класс, который готовится к Первому Причастию, а потом еще один-два года для закрепления - у кого как получается. Можно ходить и дольше, но ведь все в Шармбатон потом уезжают обычно. Разве что те, кто дома учится, могут дальше ходить, но таких всегда немного. По идее в колонии Маррилатре есть церковь, а, значит, и школа при ней, но туда выпускают только со второго курса. А нас, помните, вообще долго не пускали. Очень тяжело было. Только заложенное прежде и помогло продержаться. Сейчас мне по идее летом конфирмоваться, так как в июле мне будет 14 лет, но у меня совсем нет времени готовиться - столько уроков. Вот если бы помогали в школе... Пойдем туда, и я все узнаю обязательно. Можно и отложить, конечно, но не до 17 лет же! С учебой вряд ли потом легче станет. Ни к чему откладывать, тем более я сама этого хочу. Вот было бы в сутках больше часов, а у меня больше сил...
Карин вздохнула. В воскресную школу хотелось ходить еще и потому, что хоть немного соприкоснешься со своим счастливым детством. Отец Жан-Пьер был прекрасным человеком. И его наставления слушались гораздо охотнее, чем наставления гувернантки. К той приходилось прислушиваться, чтобы не получить тростью и не огорчить родителей лишний раз. А то, что говорил отец Жан-Пьер хотелось делать, потому что он сам так жил и был счастлив. И эти прекрасные три часа в воскресенье и еще полтора часа мессы, когда рядом нет вездесущей мадам Деласси, которая предпочитала мессу посещать с семьей в Лионе, так что аппарировала туда сразу после завтрака в доме Лолишонов, а отец или мать отводили ее в церковь Сен-Жак, по пути порой покупая мороженое или пакет с леденцами. Сначала было два урока по Катехизису - первый по основам веры, а второй по изучению Библии, а потом были какие-то творческие занятия для закрепления материала и игры с другими учениками до самой мессы, где они с родителями воссоединялись. И на обратном пути к дому говорили обо всем на свете. А в обед счастье кончалось, так как возврашалась гувернантка, чтобы наблюдать за ее застольными манерами. У нее было свободное время, конечно, так как в воскресенье учиться было не принято за редкими исключениями, но мало радости играть на заднем дворе, зная, что мадам Деласси все равно раз в несколько минут выглядывает в окно, отрываясь от книги или рукоделия, чтобы посмотреть, чем же воспитанница занимается. Если заметит хоть что-то неприемлимое с ее точки зрения, то выйдет для нотации, а после второго раза ее отошлют домой и накажут. Так что порой девочка предпочитала просто взять с собой книгу и читать ее в беседке, чтобы хоть так сбежать от контроля в выдуманный мир. Хотя частенько книга выдавалась какая-нибудь или учебная или нравоучительная. Без ограничений были только традиционные сказки, которые Карин зачитала до дыр. Потом прогулка всопровождении мадам- даже с друзьями без ее присутствия не поговоришь, так как она обязана следить за ее манерой разговора и лексиконом, за уместностью выбираемых тем и корректностью поведения в процессе общения. В магазинах тоже любой выбор покупки должен был быть одобрен наставницей - и игрушки, и книги, и одежда, и еда, в общем, все. Так что карманные деньги были лишь условной величиной - потратить их на нечто недозволенное было абсолютно невозможно. И посещаемые заведения и прочие места строго цензурировались. В Ледяном дворце можно было посетить Мерцающие пещеры, а так же аттракционы для малышей - прочее считалось неприличным. В трактир "Единорог" тоже нельзя, так как там порой собирались сомнительные компании, подавался алкоголь да и вообще девочке из приличной семьи не годится есть вне дома или званого обеда/ужина. Можно было зайти в кафе-мороженое или в кофейню выпить кофе с пирожным, но не слишком часто, так как это вредно для желудка и фигуры. Кафе-мороженое чаще посещали на летних каникулах, а кофейню наоборот на Рождественских, чтобы согреться. И то это была больше уступка и своего рода мероприятие по обучению поведению в подобных общественных местах. В некоторые магазины не заходили вообще, так как мадам или хозяева не нравились, или продаваемые товары, которые та считала неподходящими для детей. Так что про лавку редкостей можно было забыть. Или Бабетт Марту рассказывала, какие чудесные сувениры можно было достать в лавке поддержанных товаров, но ступить на ее порог - да даже думать нельзя. Из улиц они обычно посещали только Изумрудную и часть Цветочного бульвара, который недавно переименовали в Бульвар Независимости. В Огненном квартале лишь пару раз посетили картинную галерею. И то там ей было велено не отходить от мадам ни на шаг, так как публика на творческом острове города встречалась самая разная, порой весьма экстравагантная, а то и откровенно маргинальная. На прочих улицах Карин не была никогда, не взирая на то, что прожила в Магическом Париже всю жизнь. В Звездный переулок только украдкой заглядывала, когда они шли мимо него по бульвару. А уж про маггловский город ей было велено забыть раз и навсегда, хотя он манил как магнитом. Про Сумеречный тупик тем более. Впрочем, туда и не хотелось, так как по рассказам люди там совсем не приличные ходят, а Карин была хорошо воспитанной девочкой и таких не терпела. Хотя про себя все равно мечтала о том времени, когда сможет бродить ровно там, где захочет. Но это разве что после замужества, так как девушке из благородной семьи все равно нежелательно выходить из дома без сопровождения компаньонки, которая всячески будет следить, чтобы подопечную никто и ничто не скомпроментировало.
Островками хотя бы относительной свободы были лишь те дни, когда мадам Деласси уезжала по делам - тогда ее или оставляли в покое дома, или отпускали к мадам Жермен, или к семейству кондитеров Марту, или к изготовителям магических игрушек де ла Крэ. К Липенам мадам ходить не разрешала - отец-маггл ее друга Жозефа казался ей не подходящим примером для подражания. Но Жозеф часто к ним присоединялся дома у кого-то еще. Конечно, ничего всерьез недозволенного дети не делали, но приятно просто поговорить без посторонних ушей и выбрать игры по собственному желанию, а не под цензурой гувернантки. И можно было даже ненадолго выйти из дома погулять в пределах определенного отрезка на Изумрудной улице. Ни в какие недозволенные заведения девочка заходить не решалась - кто-нибудь из соседей наверняка обмолвился бы, что видел ее там, случайно или намеренно. Тогда мало того, что наказали бы, но еще и лишили бы и тех последних крох свободы, что у нее еще оставались, а ими Карин дорожила как больше ничем. Равно как дорожила доверием старших. Но все-таки в первые школьные Рождественские каникулы они устроили небольшой праздник непослушания. Карин в первый раз в жизни осталась в доме одна - родители ушли по делам, а гувернантка обещала приехать только к вечеру этого  первого дня каникул тоже из-за каких-то срочных дел. Парадную дверь и калитку запечатали заклинанием, чтобы она не могла выйти без присмотра, но черный ход, что вел на задний двор, был доступен. Можно было выйти походить по дорожкам сада, порисовать на снегу найденной на земле палкой, посидеть в беседке, не взирая на холод, полюбоваться тремя украшенными к Рождеству елками и попускать единственный вид дозволенных хлопушек - те, из которых вылетала небольшая стайка фей. Не больно-то большое разнообразие занятий, но это бесценно, когда ты полностью распоряжаешься своим временем. Но вот камин родителям не пришло в голову заблокировать. Так что через какое-то время с помощью Летучего пороха туда прибыли все трое Жерменов и Бабетт. Такого веселого дня у нее давно не было. Они играли в снежки, просто взапуски носились друг за другом по двору и валяли друзей в снегу, запускали все виды хлопушек и бенгальских огней, пробовали шуточные сладости типа икотных конфет и чертиков "дохни огнем" и даже играли в исчезающие карты на эти самые конфеты. А два или три часа спустя, когда уже становилось опасным оставаться в доме Лолишонов, так как в любую минуту могла прибыть гувернантка Карин, уже совершеннолетняя Беатрис убрала со снега все лишние следы, все остатки их сладкой трапезы вроде оберток, коробок и палочек и уничтожила запах пиротехники. Карин убрала выигранные в карты сладости, сувениры и подаренные романы для девочек в специально оборудованный тайник в шкафу, о котором мадам Деласси знать не знала (это была их тайна с домовым эльфом Лябуллем), проводила друзей в дом Марту через камин (мадам Жермен вряд ли бы одобрила подобную вылазку своих детей, а Бабетт в том день тоже была фактически одна, так как мать была занята в лавке в предверии Рождества) и самостоятельно натоптала новые следы в саду, создав видимость краткой прогулки благовоспитанной девочки с целью подышать свежим зимним воздухом для укрепления здоровья. Правда, про следы пепла на ковре гостиной они позабыли, и прибывшая полчаса спустя мадам Деласси недоуменно спросила, откуда они. Пришлось сказать, что Бабетт залетала за забытой у нее книгой, которая ей срочно нужна для выполнения домашнего задания на каникулах, с которым она непременно хотела разделаться до праздника, чтобы потом только отдыхать. Про Жерменов ни слова - точно бы не поверила, так как однокурсниками они не были. А так дело кончилось тем, что мадам ее слегка пожурила, что негоже задерживать у себя чужие вещи и вообще принимать у себя гостей в отсутствие родителей даже на краткое время. Но, так как дом выглядел благопристойно, и не было никаких следов того, что тут занимались чем-то недозволенным, этим дело и ограничилось. Карин уверяла, что подружка-сокурсница улетела буквально через 5-7 минут, лишь забрав книгу, которую невозможно было передать иначе, из-за запечатанной входной двери. В общем, ругать не за что вроде бы. Немного совесть мучила из-за такой откровенной лжи, но ведь они же не сделали ничего плохого. Хотя, конечно, на предрождественской исповеди Карин об этом упомянула, чтобы снять груз с души. Священник посоветовал все же слушаться наставницу и родителей, которые по сути ей желают только добра, а эта детская мишура не стоит лжи и разрушенного доверия. Девочка пообещала впредь поступать именно так, но про содержимое тайника никому не сказала, наслаждаясь его содержимым преимущественно по ночам. А потом стартовали ее почти два года ее полной изоляции от дома после тех незапланированных каникул в апреле-мае. За это время Карин привыкла решать за себя, как поступать, так как иначе было не выжить, и уже не могла уместиться в тесных рамках семейных правил, так что прогулка с друзьями оказалась слишком соблазнительной. И джинна из бутылки выпустили. Теперь не понятно, как же разгрести последствия их непослушания. Наверняка священник опять будет увещевать слушаться, но жить как прежде просто не было сил. Раньше все эти ограничения казались нормальными и в чем-то правильными, но теперь были просто невыносимы. Утешало только то, что Катарину контролировали еще жестче - она не оставалась одна практически ни на минуту, иначе как в ванной. Впрочем, и там ей помогала домовуха Тилли. Гувернантка даже спала в ее комнате, чтобы девчонка не вздумала разгуливать по ночам или читать под одеялом, когда все уснут. Кузены Лоран и Ксавье жили точно так же, только в их детской постоянно находился гувернер мужского пола, который по совместительству был их всеобщим домашним учителем. И еще хуже было то, что докладывать о нарушениях запретов должны были и домовики, которые слушались приказов детей только в рамках, определенных совершеннолетними обитателями поместья. На домовиков семейства Карин не было возложено обязанностей рабов-педагогов, так что она могла приказывать им все, что не нарушало прямой приказ взрослых, иначе бы с тайником ничего не вышло. А ни родителям, ни гувернантке и в голову не приходило, что такая послушная девочка додумается до чего-то подобного, потому они домовиков не расспрашивали на эту тему. Не то всем досталось бы - и незадачливому эльфу, и Карин. А так секреты эльфийской магии надежно охраняли ее нехитрые сокровища.
Так что похода в колонию Карин ждала с огромным нетерпением. Она супела там побывать несколько раз, так как в тот год разрешали выходить и первокурсникам в качестве эксперимента, но потом лавочку прикрыли, и очень хотелось вновь повидать излюбленные места. Здесь родители не могли ей ничего приказать, а, значит, она вдохнет уже полюбившийся воздух свободы, если ни в чем не нарушит школьных правил.

Отредактировано Карин Лолишон (2018-10-05 16:02:03)

Вот и урок. Амос со вздохом поднялся со скамьи. Еще один урок и потом большая перемена. А мероприятие как-нибудь переживут, хотя, конечно, хотелось саботировать обязательную явку, не взирая на любопытство - ужасно устал.
-Ладно, идем, - сказал мальчишка и первым отправился в кабинет зельеварения. Впрочем, он не спешил - идти всего ничего. Пока-то все разбежавшиеся еще соберутся в классе.

------------- Кабинет Зельеварения

Билл возвращался на урок вместе с друзьями со слегка расстроенными мыслями. Но хотя бы можно было и отложить мысли об этой церкви на потом, если уж в её школе надо учиться два года только в начале. А сейчас его ждало зелье, уменьшающее возраст, и крайне непростая задача не испортить его в процессе приготовления из-за столь несбалансированных по количеству ингредиентов. Поэтому малыш постарался сосредоточиться на текущем задании, оставив остальные размышления на потом.

-------------> Кабинет Зельеварения.

06.09.2012 г.
10:55

------------------ Кабинет Зельеварения

Выскочив из кабинета, Карин понеслась по коридору. Лицо пылало от гнева - неприятно чувствовать себя клубкопухом на поводке. Активность кузины уже начала раздражать. Это следовало пресечь раз и навсегда. Иначе невозможно будет жить в этом замке.
Пробегая мимо пегаса, она невольно бросила взгляд в ту сторону и заметила Амоса.
-Ты чего здесь сидишь? - спросила девочка, недоуменно на него глядя, - Я думала ты пойдешь в гостиную готовиться. До сбора меньше часа осталось.

Голос Карин заставил вынырнуть из сладкой неги отдыха.
-А куда спешить? - пожал плечами Амос. - Мне-то волосы не укладывать. Умыться и переодеться. А я уже малость притомился с этими занятиями. О, а вот и Билл.
Заметив товарища, мальчишка сделал призывный жест рукой.
-Вот и дожили до этого таинственного события, но пока у нас есть почти час перерыва. Куда двинемся?

Катарина явно не собиралась так легко от нее отлипать. И ведь не одкопаешься - в самом деле обещала ведь. Хотя наверняка у кузины на уме очередная глупость и не более.
-Ладно, идем, - проворчала Карин недовольно, - До скорого, мальчики.
Третьекурсница первой зашагала по коридору в сторону гостиной, желая поскорее с этим всем развязаться.

-------------- Гостиная Скреажла